В те годы, в тихом городке под Воронежем, случилась эта история, которую до сих пор вспоминают с тяжёлым вздохом.
Сынок по телефону сказал, что выписка в субботу. Я отпросилась с фабрики, с утра бегала по базару, накупила гостинцев, пирогов напекла, даже ленточки и цветы приготовила всё, как полагается по-хорошему. Прибегаю к роддому, звоню ему, а он в ответ: «Мама, нас позавчера выписали, мы давно дома», с горечью вспоминает 58-летняя Тамара Семёновна, жительница того самого городка.
Два долгих месяца семья обсуждала, как встретят мать с младенцем. Невестка её, Анфиса с первого дня умоляла без шума хотела, чтобы день выписки прошёл тихо, только она, муж её Пётр и новорождённый сынок. Дата была известна заранее, ведь готовились к плановому кесареву. Вроде бы всё ясно: никаких толп, никаких лишних глаз.
Но Тамара Семёновна уже видела перед собой праздничную встречу: гармонисты, каравай, украшенные лентами дрожки, родня с подарками. Глуха была к просьбам Анфисы, которая твердила, что не хочет никого под окнами роддома. Молодая мать мечтала о покое, о времени, чтобы оправиться после ножа да привыкнуть к новой доле. Хотела позже, когда окрепнет, позвать родных на скромные блины.
Да я же понимала, что после операции ей не до гостей, вот всё сама и взяла на себя! возмущалась Тамара Семёновна. И муку купила, и мёд, ночь не спала, пироги стряпала. Я ж ничего с них не требовала всё своё привезла, даже самовар! Неужели трудно было родных уважить?
После кесарева и впрямь не до плясок тело болит, душа не на месте. Но свекровь была уверена: капризы это, ничего более. «Не первая, не последняя рожает, думала она. Я всё устроила, им бы только спасибо сказать». Искренне верила, что её труды должны быть отмечены ведь ребёнок-то не только Анфисы с Петром, но и её внук, продолжение рода.
Наш кровинушка! Мы вправе его увидеть, порадоваться! с обидой твердила Тамара Семёновна. Почему она одна решает?
Шесть лет назад младшая дочь её, Матрёна, родила девочку. Тогда всё иначе было: после роддома собрались у молодых, с подарками да угощением, посидели за чаем, малышку благословили. Никто не спорил, не обижался. А тут словно бунт!
Тамара Семёновна до сих пор зла на сына и невестку. Бросила дела, сёстры Петра помогали ей стряпать, а они их в дураках оставили, обманом. «Мы душу вкладывали, а они нас за спиной перехитрили!»
Пётр же, защищая жену, отвечал жёстко: «Мать, мы сто раз говорили Анфиса не хочет шума. Ты не слушала, вот мы и схитрили. Иначе бы ты с гармошкой да с толпой под окнами явилась, хоть мы и просили иначе».
Словно туча над домом нависла. Свекровь уверена её обманули, унизили. Молодые же стоят на своём права их границы. Кто прав тут? Должна ли была Тамара Семёновна прислушаться к невестке? Или Анфиса с Петром перешли черту, пойдя на обман? Как поступили бы вы обиделись бы или смирились?
