Пленники любви: сон, в котором никто не просыпался
— Ты не боишься? — спросила Света, когда Дмитрий щёлкнул замок и потянул за штору, погружая комнату в полумрак.
— Чего?
— Что нас увидят.
Он усмехнулся, не оборачиваясь:
— Мне уже нечего бояться.
За стенами этой московской квартиры он был другим: не тем, кого знали в офисе, не тем, чьё фото стояло в рамке среди игрушек и детских книжек. Там, за дверью, он носил маску примерного семьянина. А здесь… Здесь он принадлежал только себе. И ей.
— Ты — самое важное, — шептал он, обнимая Свету.
— Но не единственное, — отвечала она, и губы её дрогнули.
Он молчал. Его взгляд говорил больше слов. Света сама не понимала, зачем снова начинала этот разговор. Она ведь знала правила с самого начала.
С Димой она познакомилась четыре года назад, на дне рождения друга. Пришла с подругой, но та растворилась в шумной толпе, оставив её одну с бокалом шампанского и неловкостью в глазах. Она не любила шумные сборища, но в тот вечер воздух дрожал, будто перед грозой.
И гроза пришла. В виде высокого мужчины у бара, с растрёпанными тёмными волосами и взглядом, который видел слишком много.
— Женат, — шепнула подруга, мелькнув рядом. Но Света лишь пожала плечами. Ей тогда было двадцать два, и казалось, что правила пишутся для других.
— Одна? — спросил он, подходя ближе. Голос — низкий, с лёгкой хрипотцой.
— Пока да.
— Можно присоединиться?
Она не ответила, только кивнула. Перестала контролировать дыхание.
Они говорили обо всём: о старых фильмах, о потерях, о том, как быстро ускользает счастье. Когда она собралась уходить, он спросил:
— Точно домой?
Света замерла. А потом оказалась в его объятиях, под сенью старых лип в парке. Его прикосновения жгли. Это было безумие.
Прошли годы. Они встречались тайно — в съёмной квартире, где Дима мог быть собой. Он смешил её, приносил любимые эклеры, гладил её волосы. Света молчала, не требовала большего. Хотя внутри уже что-то копилось.
Однажды она спросила, почему он тогда был на вечеринке без жены. Дима вздохнул:
— У неё — осень. Она — это чай, плед, тишина. А у меня — лето. Я хочу жить. А ты… ты — моя весна.
Тогда она почувствовала себя избранной. Но с каждой встречей весна становилась холоднее. Она начала замечать то, что раньше игнорировала: как он удаляет переписку, вздрагивает при звонках, уходит в себя при слове «завтра».
— Ты даже не остаёшься до утра! — прошипела она однажды.
— Я не оставлю семью, Света. Жалею только, что не встретил тебя раньше.
Он уходил. Но возвращался. Всегда. А она — всегда прощала. Ненавидела себя, пыталась забыть в чужих объятиях. Но даже с другими искала в них его.
Прошло четыре года. Два из них — в мучительной тени. Подруги выходили замуж, рожали детей. Она решила: выйду за первого, кто предложит. Им оказался Андрей — добрый, простой, надёжный. Он вошёл в её жизнь, как тёплая вода, — без огня, но и без боли.
Свадьба. Ребёнок. Работа. Дом. Дни сливались в одно. Она смотрела в зеркало и не узнавала себя — усталую женщину с пустыми глазами. Стала такой же, как жена Дмитрия. Удобной.
Прошло пять лет. И вдруг — звонок.
— Привет…
Сердце остановилось. Это был его голос.
— Откуда номер?
— Нашёл. Встретимся?
Она согласилась без раздумий. Всё внутри кричало: Это не конец.
Они встретились в том же парке. Он постарел. Она — тоже. Но когда он взял её руку, время исчезло. Он снова стал её Димой.
— Нам снова двадцать два и тридцать один, — прошептал он.
— Нет. Мне тридцать четыре. Тебе — сорок три. Мы другие.
— Ты всё равно моя главная.
— А жене ты тоже так говоришь?
Он покачал головой.
Теперь их роман стал ещё опаснее. Он скрывал её от жены, она — от мужа. Света боялась разоблачения, но не могла отказаться.
Андрей начал замечать. Холод в её глазах. Выключенный телефон. Незнакомые духи. Он спрашивал просто:
— Кто звонил?
— Коллега. Работа.
— Ты часто задерживаешься.
Она отмалчивалась. Он тоже. Но взгляд его тяжелел с каждым днём.
— Я знаю, что ты врёшь, — сказал он однажды.
— Имеешь право так думать, — ответила Света.
Он ничего не сказал. Просто ушёл на кухню и сжал кружку с остывшим чаем.
— Ты счастлива? — спросил как-то Дима.
Она усмехнулась:
— А ты?
Ответом была тишина. Уставшая, седая тишина. Они оба знали: они пленники. Пленники того, что было и чего никогда не будет.
А Андрей…
Андрей просто пил чай у окна. Он знал.
Но ничего не менял.
Пока…
