Родители моего мужа, Артёма, странным образом уверены, что я обязана отдавать им всю свою зарплату. Артём неоднократно пытался объяснить им, что это несправедливо, но его слова разбиваются о глухую стену. Они убеждены, что раз я теперь член их семьи, то должна делиться каждым рублём. Это давление началось будто по щелчку — сразу после свадьбы, и теперь я словно в лабиринте без выхода, где каждое движение вызывает новое напряжение.
Мы с Артёмом вместе уже два года. Встретились в институте, полюбили друг друга, и через какое-то время решили связать судьбу. Артём — душа-человек, всегда рядом, всегда на моей стороне. Но его родители, Галина Степановна и Николай Фёдорович, смотрели на меня с самого начала как на чужую. Я думала, что это пройдёт, мол, новенькая в доме, да и сын у них один. Но со временем их взгляды стали давить, как тяжёлые шторы в гостиной.
Когда мы переехали к ним, чтобы сэкономить на съёмном жилье, я наивно полагала, что это ненадолго. У нас с Артёмом была мечта — своя квартира, и жизнь под одной крышей с его родными казалась разумным компромиссом. Я работаю секретарём в небольшой фирме, Артём — механик в автопарке. Зарплаты скромные, но на жизнь хватает. Мы договорились откладывать понемногу на будущее, а остальное тратить на текущие нужды. Родители Артёма вроде бы согласились, но вскоре началось.
Галина Степановна как-то за ужином проронила: «Лена, раз уж ты вошла в нашу семью, то должна участвовать по-настоящему. Мы же не богадельня». Я опешила — мы ведь покупали еду, платили за свет, я стирала, убирала, даже пироги пекла. Но тётя Галя сделала жест рукой, будто отмахиваясь: «Мало. Ты деньги получаешь — вот и неси их сюда. Мы с Колей так жили, и ничего».
Я попробовала объяснить, что мы копим на жильё, но она фыркнула: «Какое ещё жильё? Места тут на всех хватит». Николай Фёдорович молчал, но его взгляд говорил за него. После этого разговора я почувствовала себя чужим телом в их доме. Помогать — да, но всю зарплату? Это уже не помощь, а дань.
Артём встал на мою сторону. Он несколько раз заговаривал с родителями, пытался убедить, что мы взрослые и сами распоряжаемся своими деньгами. Но Галина Степановна только злилась: «Ты что, семью предаёшь? Мы тебя поднимали, а теперь ты нас забываешь?» Артём мучился — он любит родителей и не хочет ссор. Но их требования росли, как снежный ком. Они стали считать, сколько я трачу на себя, ворчали, если я покупала новую блузку или крем. «Это лишнее, — говорила тётя Галя. — Лучше бы в дом вложилась».
Я начала винить себя. Может, они правы? Но потом вспоминала, как ночами училась, как искала работу, как трудно давался каждый рубль. Почему я должна отказываться от своих планов ради их принципов? Мы с Артёмом начали ссориться — не из-за отсутствия любви, а из-за этого вечного напряжения. Он не знал, как уговорить родителей, а я не хотела быть причиной раздора.
Как-то вечером я не выдержала: «Может, съедем? Пусть будет тесно, пусть придётся экономить, но хоть дышать свободно смогу». Артём согласился, но признался, что боится ранить родителей. Они всю жизнь вкалывали ради него, а теперь, по их логике, он должен «вернуть долг». Но мне непонятно, почему за этот долг плачу я.
Мы решили поговорить вместе. Я собрала волю в кулак: «Галина Степановна, Николай Фёдорович, мы благодарны за ваш кров. Но у нас свои планы. Я не могу отдавать всю зарплату — давайте обсудим справедливую сумму за проживание». Они выслушали холодно: «Делайте как хотите. Только семья так не поступает».
После этого в доме стало ещё тяжелее. Я начала искать съёмное жильё, хотя понимала, что это будет сложно. Артём поддерживал, но виде́ла, как он разрывается между мной и родителями. Я не хочу, чтобы он выбирал, но и жить под этим прессом больше не могу.
Эта история заставила меня задуматься: что такое семья? Для меня это поддержка, а не долговая расписка. Я ценю заботу родителей Артёма, но не готова хоронить свои мечты ради их правил. Мы решили искать выход — может, комнату найдём, может, квартиру подешевле. Главное — сохранить наше с ним.
Я верю, что со временем они поймут. Может, они просто боятся потерять сына, боятся одиночества. Я не злюсь, но хочу, чтобы уважали наши границы. А пока я учусь стоять на своём и верить, что мы с Артёмом справимся, несмотря ни на что.
