**Дневник.**
Сегодня снова был конфликт. Свекровь — Татьяна Васильевна — опять нашла повод для упреков. Узнала, что моя Ольга не пошла с классом на первую исповедь, и тут же набросилась: «Как ты могла? Это же важно!» Но какое ей дело? Мы с бывшим мужем, Дмитрием, развелись уже два года назад, и Оля живет со мной. Казалось бы, все ясно, но нет — свекровь считает своим долгом лезть в наши дела.
**Начало.**
Мы с Дмитрием прожили вместе десять лет, родилась Оленька. Сначала все было хорошо, но потом он стал холоднее, а я устала тащить все на себе. В итоге разошлись. Он переехал к матери в Подольск, видит дочь раз в месяц, исправно переводит алименты, но в воспитании участия не принимает. Я стараюсь дать Оле все: хорошая школа, музыкальная школа, забота. Но Татьяна Васильевна уверена, что лучше знает, как растить ребенка.
**Ссора.**
На днях в школе был урок по основам православия, и класс пошел на исповедь. Но я решила, что Оля еще мала для таких вещей — ей всего девять. Пусть подрастет, осознанно решит. Татьяна Васильевна узнала об этом от соседки, чей сын учится с Олей, и тут же набрала меня: «Ты что, лишаешь ребенка веры? Позор!» Я попыталась объяснить, что это мой выбор как матери, но она кричала, что я «разрушила семью» и «дурно влияю» на внучку.
**Фон.**
Она всегда так. Раньше указывала, как мне вести хозяйство, как воспитывать Олю. После развода думала — отстанет, ан нет. То звонки с «советами», то намеки Дмитрию, что я все делаю не так. Но сейчас, с этой исповедью, она перешла границы. Я спросила: «А где был ваш мужчина (Дмитрий), когда принималось решение?» Она замолчала, потом начала про «что у ребенка — мать!».
**Дочь.**
Оля подумала, что это из-за нее. Спросила: «Мама, я сделала что-то не то?» Пришлось успокаивать, объяснять, что это взрослые разборки. Поговорила с ней о вере — сказала, что когда вырастет, сама решит. Еще обратилась к учительнице, та поддержала: «Личное дело семьи». Но осадок остался.
**Разговор с бывшим.**
Решила обсудить это с Дмитрием. Он, удивительно, согласился, что мать перегибает, пообещал поговорить. Хотя добавил: «Она просто хочет, чтобы Оля росла в вере». Я ответила, что не против, пусть сам занимается, но он ведь не занимается.
**Идеи.**
Теперь свекровь звонит реже, но чувствую — затаила иронию. Говорит: «Ну как, у вас всё по-своему?» Но я научилась не оправдываться. Оля — мой ребенок, и я знаю, что для нее хорошо. С Дмитрием договорились: хочешь влиять — участвуй. А мы с Олей живем своей жизнью: кружки, книги, мечты. Пусть Татьяна Васильевна думает что угодно. Главное — моя дочь счастлива.
