Что она в нём нашла: история длиною в десятилетие
Казалось, мы ждали этой встречи целую вечность. Десять лет — срок немалый. Наш деревенский 11 «А» снова собрался вместе. Почти весь. Кто-то приехал с детьми, кто-то оброс бородой и сединой, а кто-то — просто с памятью о былом. Не было только Ваньки — вечно в командировках, и Люси — у неё грудной ребёнок, дома сидит.
И вдруг дверь распахнулась.
Вошла она.
Алевтина.
Класс застыл, будто в старом кино. Кто-то выронил ложку, кто-то затаил дыхание. А у меня… у меня, как в юности, подкосились ноги. Та же ослепительная улыбка. Та же лёгкая походка. Только теперь — золотое колечко на пальце. Обручальное.
— Сергей, да ты совсем не изменился! — весело крикнула она, проходя мимо.
Я хотел ответить, но слова застряли в горле. Как тогда, в далёком одиннадцатом.
Тогда мы были просто стайкой влюблённых в неё пацанов. Шестеро. Все, как один, сходили с ума от Лельки — яркой, умной, недоступной. Она со всеми дружила, но никого близко не подпускала. Мы таскались за ней, как заворожённые.
— Да вы, как пьяные на гулянке, ей-богу, — шипела Надя Зорина. Голос её дрожал от обиды, но мы не замечали.
— Ревнуешь? — огрызался кто-нибудь. Я не видел, как её пальцы сжимались в кулаки. Не замечал, что в её глазах — не злость, а тоска.
А Леля… чаще всего оставалась после уроков с Игорем Петровым. Тихим, незаметным. Подавал портфель, носил учебники, провожал до дома. Он был настолько невыразительным, что мы даже не считали его соперником.
— Ну что она в нём нашла? — рычал я однажды. — Ни характера, ни огня!
— Зато он с ней в читалку каждый вечер ходит, — усмехнулся Стёпка. — А ты?
Девчонки Лелю терпеть не могли. Учителя только руками разводили: дружный класс рассыпался, как песочный замок. А потом грянул скандал.
Всё случилось среди бела дня. Лелька ворвалась в класс после обеда — сияющая, весёлая. Села… и тут же вскочила, будто обожглась. Вся спина платья была залита вишнёвым киселём. От него пахло прокисшей малиной, а вид был отвратительный. Леля расплакалась и убежала.
Начался переполох. Мы кидали обвинения: кто? зачем? почему? Я был уверен — это Надька. Девчонки тоже косились друг на друга. В тот день наш класс окончательно раскололся. На выпускной мы не поехали. Даже общую фотографию не сделали. Разошлись по домам с аттестатами и тайной обидой.
А теперь — снова вместе. Леля смеётся, будто ничего не было. Именно она разыскала всех через соцсети, собрала, уговорила. Мы стали переписываться, оттаяли. Детские ссоры вдруг показались смешными.
Мы сидели в старом классе и вспоминали: кто что натворил, кто за кем бегал, кто с кем дрался на задворках. Хохотали до слёз. А потом Леля подвела к нам высокого мужчину.
— Узнаёте? — рассмеялась она. — Это мой брат, Антон.
Тот самый тощий пацан, который вечно околачивался у нас под ногами? Мы уставились на него.
— Ну, признавайся, — подтолкнула его Леля.
Антон заёрзал:
— Это я тогда кисель на стул вылил. Злился. Она меня заставила три раза сочинение переписать…
Мы онемели. Из-за его детской шалости мы не попрощались как следует. Потеряли десять лет дружбы.
Позже рассказывали о семьях, о детях. Я молчал. Мне нечего было сказать. А Леля вдруг встала, подошла к Игорю Петрову и обняла его. Тихо, нежно.
— Мы женаты уже пять лет, — сказала она. — Всё началось после школы.
Меня будто холодом обдало. Игорь. Петров. Вот как?
Я подошёл к нему позже.
— Как? — спросил.
Он усмехнулся. Спокойно. Без вызова.
— После школы она сломала ногу на лыжах. Полгода в гипсе. Я каждый день приходил. Помогал. Читал ей. Слушал, когда ей было худо. И однажды она расплакалась, сказала, что боится никогда не ходить снова.
Я молчал.
— Я пообещал, что если что — буду носить её на руках до конца дней.
Я глотнул коньяку:
— Ты заслужил её.
Игорь кивнул:
— Я просто любил её. Без условий. Без ожиданий. И этого оказалось достаточно.
Когда все начали расходиться, я встал у двери. Смотрел, как Леля шепчет что-то Игорю на ухо, а он — краснеет, как в юности. Надя вдруг оказалась рядом:
— Ну что, богатырь? Проиграл?
Я посмотрел на неё. Впервые за десять лет — по-настоящему. Передо мной стояла уже не та колючая девочка. Женщина. Глубокая, сильная. Одинокая.
— Нет, — сказал я. — Я просто не дотянул.
Она отхлебнула коньяк, глядя мне в глаза:
— Десять лет ждала этих слов, Сергей.
Я сжал губы:
— Прости.
— Теперь ты свободен, — сказала она тихо. — Но знай: я больше не та девчонка, что ждёт у калитки.
Я вдруг понял: она всё ещё любит. И что я был слеп все эти годы.
— Может, пройдёмся? — осторожно предложил я.
Надя улыбнулась уголком губ:
— Только без дурацких клятв. И не обещай ничего. Просто иди рядом.
Я кивнул. В конце концов, никогда не поздно начать сначала.
